Сага о Белом Свете. Порнократия - Евгений Черносвитов

Его дважды спасли. Сначала друг-вертолетчик, нанаец – у аборигенов есть особое чувство приближающейся к ним в радиусе нескольких км., смерти (это многие ему говорили аборигены). Они сидели у костра и ждали возвращения Сергея на лошади. Трупы же решили забрать, как ветер утихнет. Вдруг, Петя, командир вертолета, соскакивает и командует второму пилоту:

«В машину!»

Успели вовремя, Сергей со вскрытым животом уже умирал… Грыжа у него появилась только в 65 лет, когда он в своей усадьбе копал колодец! Денег нанять людей не было, драли копщики втридорога, сговорившись с местным ЖКХ: бандиты с этой конторы, под выдуманным предлогом, обрезали воду, и тут же появлялись копщики… Колодец-то он выкопал хороший – докопался до подземной речки. Землю и камни таскал двумя ведрами. Но грыжа появилась, как и обещали близняшки!.. Правда, любить женщин он не стал меньше: и, не смотря на пахово-мошоночную грыжу, и на солидный возраст…

…«Нет, моя жизнь надежнее, – подумал Сергей, глядя на элегантного и счастливого Володю, он бы предпочел умереть, чем оперировать себя. Имея дело с фармацевтическими фирмами, наверняка прячет в своем огромном перстне цианистый калий на всякий случай».

И, оказалось, что не ошибся! На день рождения Володя подарил ему почти как у него старинный итальянский перстень с секретом, в котором был цианид: «Все в жизни случается… так надежнее!» – сказал при этом Володя. Сергей яд вылил и перстень обезвредил. На случай, если Володя решил бы проверить, в «безопасности» ли его друг, он налил туда 25% глюкозы…

Глава 3. Бензодиазепины, эндорфины, лычаковские склепы

«I’ll let you be in my dreams if I can be in yours».3

…«Коллеги! А вот сейчас прошу особого внимания! Повторюсь: бензодиазепины воздействуют на организм человека… и теплокровных —коллеги, прошу следите за моими словами, а то я наговорю чего-нибудь лишнего, да-да, одно слово вы уже пропустили мимо ушей, – Володя в состоянии ажитации, делал доклад под странным для психофармакологов названием – „Советские бензодиазепин и пиразидол“, его слушали краем уха, и это его до поры до времени устраивало, но, вот он „момент истины“, шокирующий момент – благодаря аллостерической модификации особого вида нейромедиаторных рецепторов, в первую очередь ГАМК-а рецепторов… Забудьте, что я только что сказал, и во что вы все безрассудно верите!»

Здесь Володя остановился и, не отворачиваясь, широко разинул рот и стал брызгать туда дезодорант. Это усилило эффект просыпающегося зала! Ведь все участники Первого Международного Конгресса, который шел четвертый час, просто отупели от докладов и откровенно зевали или даже посапывали во сне! Ключевой фразой, пробудившей и настороживший огромный зал Львовского оперного театра, где проходила Конгресс, было «Забудьте, что я только что сказал!» Сон как рукой сняло!..

…Сергей вот уже, как год, был женат на красавице ленинградке, умнице, только, что окончившей фармацевтический факультет. Лера бросила Северную Венецию ради Сергея, который, несмотря на то, что восхищался Ленинградом, жить там не мог. Он работал заведующим мужским отделением в подмосковной, спрятанной в лесах, психиатрической больнице. Это была не простая психиатрическая больница. Это был филиал Института Сербского, в который госпитализировали психически больных, совершивших убийство. Или впервые признанными таковыми в Институте Сербского, после совершенного преступления. Бетонные заборы полностью охватывали огромную территорию больницы. Они были с колючей проволокой на верху, а по периметру- с вышками, в которых стояли вооруженными автоматами, солдаты в/в. Было в этой больнице отделение для военнослужащих. Вот в нем Сережа и работал.

Сережа с Лерой познакомились, идя на встречу друг другу по Невскому Проспекту. Сергей шел в «Пирожковую», завтракать. Валерия, или просто Лера, в этот день была выходная, и шла к своей подруге, с которой созвонились и договорились, вместе поехать погулять в Петергоф. Сейчас, после выступления своего друга, Сергей очень жалел, что не взял Леру с собой. Он и сам-то ехать на Конгресс не хотел. Не любил такие вещи. Володя почти силой посадил его в «Волгу» и повез во Львов. Сейчас, после Конгресса, стало понятно, что его организовали только ради феназепама и пиразидола. Сережа сначала не слушал Володю и дремал, уставший от докладов и докладчиков, и от жары, какая стояла в эти дни во Львове. Но он тут же проснулся, когда Володя произнес: «ФАС!»…

…«И так, коллеги, то что я сейчас скажу и покажу сразу убедит вас, что советские феназепам и пиразидол – не имеют ничего общего с зарубежными бензодиазепинами и „мягкими“ андидепрессантами, типа амитриптилина и азафена. Да, ничего общего, кроме основных химических структур. И вот почему. Начну с феназепама, который превосходит, как показали клинические исследования в ведущих клиниках СССР, Чехословакии, ГДР, а также Парижа, Рима и… Ватикана, все, известные на сегодняшний день бензодиазепины на 56,5%… А пиразидол превосходит амитриптилин и азафен на 25,6%.» Владимир Николаевич Дурного представлял клинику Авруцкого, который также был в зале, и, опустошив морскую фронтовую флягу армянского коньяка, тихо посапывал в сладком сне на галерке. Он не проснулся и при фразе своего сотрудника «ФАС!»…

…В конце шестидесятых годов в СССР появился ранее никому не известный у нас препарат элениум – первый бензодиазепин, производства ФРГ. Его почему-то сразу захватили кардиологи. Тут же, по всей могучей стране, прокатилась среди больных, страдающих ИБС (ишемической болезнью сердца) с частыми приступами стенокардии и страхами мучительной смерти, волна радости! Спасены! Теперь, с элениумом, «СП» по ночам (время эмоциональных приступов стенокардии и псевдо-стенокардии) делать будет нечего! Невропатологи и психиатры не сразу «врубились», что это препарат не имеет никакого лечебного свойства при ИБС, а является их препаратом – психотропом, купирующим страхи, тревогу, бессонницу и прочие невротические симптомы, которыми так богаты синдромы всякого рода приступов стенокардий! Но в элениуме, лже-кардиологическом препарате, первыми разобрались… патологоанатомы. Больные, страдающие ИБС, когда начинался приступ стенокардии (настоящий!) вместо нитроглицирина – самого эффективного и надежного кардиолитика, принимали элениум, и, счастливые, что боль исчезает, умирали, часто – во сне!

…Разобравшись в элениуме, кардиологи всего СССР и соц. лагеря, как легко взяли его на вооружение, так легко от него и отказались. Зато клиники неврозов и психопатий получили в лице элениума, надежный препарат! И тут же в нашу страну хлынули потоками самые разные бензодиазепины, со слегка измененной формулой, такие, как седуксен, радедорм, валиум, либриум, эуноктин и прочая, и прочая!

Так прошло ровно десять лет. И вот, наконец, Отдел науки ЦК КПСС вызвал к себе Григория Яковлевича Авруцкого, ведущего в стране психофармаколога, где ему сказали: «Выбирайте, тов. профессор – звание академика, и, возможно, Героя Социологического Труда с Золотой звездой и Орденом нашего вождя, в том случае, если через месяц Вы представите нам советский бензодиазепин. Препарат должен быть не украден у наших зарубежных партнеров, а выработан вами совсем по иной схеме. И, как все советское, он должен быть сильнее всех известных бензодиазепинов, не меньше, чем на 10%… А, если Вы к тому же изобретете советский антидепрессант, то, к перечисленному вознаграждению еще получите Государственную Премию. А, Ваши сотрудники, участвующие в разработке препаратов, к своим регалиям добавят степень доктора и звание профессора. Или, в противном случае… Вы, кстати, какого возраста, пенсионного? – Тихие, незаметные научной общественности, проводы на пенсию. А ваших сотрудников – ординаторами в психиатрические больницы городов и поселков СССР. Психиатров у нас пока, увы, очень не хватает, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке».

Авруцкий был гений, Дурново был тоже гений. Вот эти два человека, как стахановцы, дали на гора, феназепам и пиразидол. Об этих советских препаратах Владимир Николаевич сейчас докладывал, приготовив для своих зарубежных коллег «бомбу»!

…Авруцкий тихо спал на Конгрессе, ибо знал, что бомба взорвется и сметет с сознания всех собравшихся все, что они раньше знали о бензодиазепинах и «мягких» антидепрессантах! И сделает это, взорвет «бомбу», его любимый ученик, восходящая звезда мировой психофармакологии, Владимир Николаевич Дурного, русский аристократ, превосходящий научной элегантностью и родовым величием и французских пэров, и британских пэров и лордов!

…«Итак, что вы, глубокоуважаемые коллеги, знали о бензодиазепинах до моего доклада? Позвольте, я буду рассказывать о них. Все, что я скажу о них, прямо относится и к нашему (а не к вашим, простите) «мягкому» антидепрессанту пиразидолу…